Василий Киртока: «Знание истории нашего народа — основа развития Республики Молдова»
Президент DAAC Hermes SA Василий Киртока недавно был гостем передачи UNInterviu, которую ведет журналистка Олеся Банарь, главный редактор сайта Unimedia. Бизнесмен изложил своё видение развития страны, ключевые моменты, необходимые в этом отношении, а также приоритеты власти в процессе вступления в Европейский союз и воссоединения страны.
Василий Киртока, президент DAAC Hermes SA, меценат, мастер спорта СССР по боксу, президент Федерации бокса Молдовы, с большой гордостью рассказал об истории молдавского народа – истории, которая служит основой процветания Республики Молдова. Ведь невозможно двигаться вперед, не зная своих корней и прошлого. Также бизнесмен рассказал о важности знания исторической правды, о своей позиции по отношению к Румынии и румынскому языку, а также о своих взглядах на политику и политиков.
Далее предлагаем вниманию читателей Noi.md текстовую версию этой передачи.
— Наш гость — бизнесмен Василий Киртока, основатель одной из крупнейших в стране компаний по импорту автомобилей, и не только.Но мы поговорим обо всём по порядку, потому что это очень значимая должность.Добро пожаловать!
Добрый день всем, спасибо за приглашение.
Бизнес в Молдове: между оптимизмом и ожиданиями
— Господин Киртока, хотелось бы начать с бизнеса.Говорят, что бизнес — главный термометр положения дел в стране, и я хочу спросить вас: где сейчас находится Республика Молдова, исходя из ваших ощущений?
Ситуация, в которой мы находимся, вселяет большой оптимизм. Почему? Потому что хуже не может быть, именно так воспринимают нашу страну – впереди только рост и процветание. Я верю, что новый премьер-министр и меры, принимаемые в сфере экономики, приведут к росту. Меры, которые необходимо принять, нужно обсуждать в широком кругу, с бизнес-средой. Пока мы ещё ждём этих обсуждений, мы их ещё не видели. Я считаю, что у нас есть хорошие возможности для роста, но очень важно убрать политический аспект из наших экономических планов. Мы должны понимать, что мы очень маленькая страна, страна, которая пока не имеет никакого влияния на процессы, происходящие в Европе и мире. И, исходя из этой ситуации, очень важно давать поменьше комментариев по вопросам, где наше мнение для иностранных политиков не имеет никакого значения и убрать политический аспект.
— Не знаю, возможно ли это, но давайте разбираться по очереди и в конечном итоге дойдём до политического аспекта.Вы упомянули нового премьер-министра.Вы знакомы?
Мы были знакомы когда-то, в первой половине 2000-х. Вместе с господином Мунтяну [премьер-министр Александр Мунтяну. – Прим. ред.] я состоял в Совете одной общественной организации. У меня сложилось очень хорошее впечатление об этом человеке: он спокойный, вежливый, опытный, мы всегда находили общий язык. Но одно дело, когда ты член Совета общественной организации, у которой, кстати, были хорошие и интересные проекты, и другое – когда ты занимаешь пост премьер-министра.
— С политической организацией за спиной…
Да-да. В этом случае есть много моментов, которые влияют на твою деятельность.
Инвестиции в Молдову: реальность и возможности
— Каковы основные проблемы, которые останавливают инвесторов на границе с Республикой Молдова?
Прежде чем говорить об иностранных инвесторах, предлагаю сначала поговорить о том, как нам нужно развивать финансовую систему и инвестиционную систему внутри страны, чтобы страна развивалась, чтобы был задействован тот огромный потенциал, который есть в стране и который не используется. Что касается финансовой системы, то мы уже говорили об этом неоднократно. Я участвовал в двух бизнес-форумах: в 2005 или 2006 году и в 2019 году. Там я руководил секцией, которая занималась инвестиционной системой, финансовой системой. Я общался со многими людьми, разбирающимися в этой сфере, включая Леонида Талмача, Александра Муравского, а также с нашими банкирами. Но всё это время мы, бизнес и банкиры, не могли найти общий язык. И это несмотря на то, что наши банкиры очень профессиональны. У нас очень хорошо отлаженная система, которая способна преодолевать кризисы, причём без серьёзных проблем. Но здесь важен другой аспект: молдавский лей не является валютой развития. Это очень важно, и эту проблему необходимо решить.
— Как?
Почему лей не является инвестиционной валютой? Во-первых, лей дорогой, во-вторых, лей дефицитен на рынке, у нас очень мало собственной валюты. Многие компании, ориентированные на экспорт или импорт, брали кредиты в евро или долларах. Что означает, например, кредит в евро? Вы получили этот кредит и платите им за иностранные товары и услуги. Эти евро нельзя использовать внутри страны, потому что так устроена наша финансовая система. И получается, что мы решаем некоторые проблемы других стран. Во-первых, мы должны им деньги с процентами, во-вторых, мы развиваем их экономику. В-третьих, Национальный банк покупает этот евро или доллар и отправляет его обратно в резервы и, как я думаю, не на очень выгодных условиях. У нас очень низкий коэффициент монетизации экономики. Это означает, что доля лея в нашем ВВП очень мала. В нашем случае это около 30-40%, при общепринятой норме не менее 100%.
— Одним из решений был бы переход на международную валюту, например, в еврозону…
Мы можем перейти в еврозону, но там есть много условий, которые не позволят нам развиваться. Во-первых, есть такое условие, согласно которому годовой дефицит бюджета или государственный долг не должен превышать определенный процент ВВП Это условие, которое мы должны соблюдать, и оно не позволит нам развивать нашу страну…
— Здесь нам нужна была бы отдельная передача…
Возможно, широкая общественность не очень хорошо это понимает, но вкратце поясню: для нас очень важно выпускать молдавские леи, чтобы была возможность брать кредиты в леях не только бизнесу, но и правительству, и семьям. И ещё один очень важный аспект — процентная ставка не должна быть выше, например, 4%. Я говорю это, основываясь на своём опыте. До 4% — это кредиты развития, от 4% до 7% — кредиты стагнации, а уже выше 7% — кредиты деградации. Это мой 36-летний опыт, поскольку я давно занимаюсь бизнесом. Поэтому я считаю очень важным для нас привлечь внимание к этим новым аспектам, хотя и вижу, что это происходит иначе.
С какими проблемами сталкивается местная бизнес-среда
— Я не слышала подобных дискуссий, по крайней мере, в правительственных кругах.С какими наиболее острыми проблемами сейчас сталкивается бизнес?
За 36 лет мы выросли в крупную компанию. У нас есть необходимые структуры для защиты бизнеса от проблем, которые были, например, в 90-е годы. У нас также есть большой юридический отдел и другие службы. Мы не платим зарплату в конвертах, мы никогда этого не делали. У наших сотрудников высокие зарплаты, что позволяет им брать кредиты в банках. Проблемы, возникающие в малом бизнесе, нас не касаются, но нас затрагивает проблема нашего рынка, который не развивается, не растёт – вот в чём проблема.
— Но как он может расти, учитывая, что с каждым годом у нас остаётся всё меньше и меньше людей…
Я именно об этом и говорю, что проблемы бизнеса зависят и от проблем страны в целом. Хотя мы и крупный бизнес, без кредитов мы не можем развиваться, работать. Потому что во всём, что мы делаем, мы используем собственные источники, а также кредиты. Именно поэтому, повторюсь, было бы лучше иметь кредиты в леях, иметь облигации, бизнес и баланс в одной валюте. Этот аспект очень важен для деловой среды. Есть и другая проблема: кадровая. Это большая проблема на наших предприятиях, связанных с производством.
— У нас также большой дефицит инженеров…
Может быть, не столько инженеров, сколько кризис слесарей и токарей, например.
Война на Украине: между политикой и семейной трагедией
— В последние годы самые большие проблемы, с которыми столкнулась страна, были связаны с войной.Это было оправданием, которое выдвигалось практически каждый раз. Я задаюсь вопросом, как крупный бизнес пострадал от войны на границе?
Я родился на Украине, моя супруга оттуда, поэтому эта страна мне очень близка. Я перевёз сюда практически всех наших родственников. У нас на попечении 23 человека, и эта война – большая трагедия и для нашей семьи. Но если говорить о бизнесе, то, мне кажется, Молдова – единственная страна в СНГ, которая не воспользовалась этой ситуацией для роста экономики. Наоборот, мы использовали её для сокращения бизнеса и возможностей для него. Это затронуло, например, машиностроительные предприятия, а также предприятия, выпускающие другую продукцию. С другой стороны, у нас была возможность привлечь сюда иммигрантов из России и Украины, близких нам по менталитету, но мы ею не воспользовались. Наши люди уехали из страны, а новые не приехали. Зато принимаем людей из Азии и Африки. Да, я понимаю, что у нас есть приднестровский конфликт, были атаки на нашу страну, организованные группой во главе с Шором, который, на самом деле, является марионеткой одной из башен Кремля и пытался предпринимать определённые действия. Но мы поддержали все меры, принятые нашим правительством и президентом против этих нападений. Эта война сильно ударила по нашей экономике: были разорваны связи с Беларусью, Россией и другими странами, с которыми существуют транзитные проблемы, и сократились возможности на украинском рынке. Поэтому это влияние совсем нехорошее.
— Насколько сильно тарифы, вызванные ростом цен на энергоносители, повлияли на бизнес?
Они ударили довольно сильно, поэтому, как я уже говорил, для нас очень важно в первую очередь заниматься экономическими проблемами, а не политическими вопросами. Очень важно, чтобы не было политического вмешательства. Я не понимаю, почему мы не воспользовались сложившейся ситуацией. У нас была возможность поставлять в Приднестровье дешёвый природный газ и получать оттуда дешёвую электроэнергию. Я не понимаю, почему этого не сделали. Были лишь попытки дать какие-то объяснения. Если говорить о наших предприятиях, занимающихся производством машин, то нужно упомянуть, что электроэнергия подорожала в три раза. Но мне кажется, что правительство этого не понимает. Кому-то компенсировали часть расходов, кому-то нет, и не очень понятно, по каким критериям это было сделано. Но даже в этом случае невозможно компенсировать всегда, мы должны покупать электроэнергию по максимально низкой цене. И если есть такая возможность, то её нужно покупать. Как, например, делают Венгрия и Словакия. Эти страны являются членами Европейского союза, мы же пока только страна-кандидат, у нас больше свободы манёвра, и мы должны этим пользоваться.
— Теоретически – да, у нас есть свобода решать, что и как нам делать, и крайне важно, чтобы это было на благо страны и народа.Исходя из недавних решений, из всех обсуждений, что нам нужны ЕС, США, МВФ, ЕБРР, российский газ, всё, — может ли Республика Молдова считаться свободным, независимым и суверенным государством?Можем ли мы вообще существовать независимо?
Румыния, румыны, румынизм…
Этот вопрос остаётся открытым. У нас во власти много людей с двойным гражданством, и это проблема. Например, я живу в этой стране и думаю о том, что нужно сделать для процветания моей страны. С другой стороны, у нас есть соседняя страна, у которой есть свои интересы здесь, в нашей стране. И она говорит нам: отдайте нам Джурджулештский порт, нам нужно передать и построить газовые сети, электросети, и вы должны покупать, прежде всего, у нас. И мне всё равно, какая страна будет развиваться лучше, ведь я гражданин обеих стран…
— Но когда нам это нужно, Румыния нам помогает, румыны — первые, кто всегда протягивает руку помощи…
Румыния — очень близкая нам страна, братская страна, где мы чувствуем себя практически как дома, но при этом у нас есть своя государственность, а у Румынии — своя. Мы — одна из 199 стран, имеющих государственность, а еще более 3500 этносов, многие из которых значительно крупнее молдавского, государственности не имеют. Это важно, и мы не должны этим играть. Руководство страны должно понимать, что это дано Богом, и мы должны это беречь и развивать нашу страну, и делать это нужно не потом, а прямо сейчас. Мы не знаем, что будет: будем ли мы с Румынией или нет, будем ли мы в ЕС или нет, поэтому важно, чтобы наша власть понимала наши интересы. И когда они это поймут, тогда будут другие дискуссии, в том числе с Румынией, где есть люди, с которыми можно разговаривать. Опять же, интересно, зачем мы покупаем дорогую электроэнергию, если можем получать её в три раза дешевле. Вот почему важно обсуждать эти вопросы. Что нам мешает? Политика. Часто — неудачная!
— Я хочу, чтобы мы сделали небольшое отступление. Расскажите, как тарифы на энергоносители повлияли на производство косметики.Я знаю, что у вас крупнейшая отечественная косметическая фабрика, и расскажите, чем занимается VioParc на берегу Днестра.Недавно я была там и была глубоко впечатлена тем, что вы там построили, и какой там красивый завод, я и не знала.
В каком-то интервью я сказал, что молдавские бизнесмены — неисправимые оптимисты. Более того, мы ещё и романтики. У нас есть романтический проект в области экологии, и VioParc — его основа. С одной стороны, это сырьевая база для фабрики Viorica, с другой — это основа для создания нового образа жизни, основанного на строительстве экологических поселений. У нас есть такой проект, и в VioParc мы хотим создать место, где можно снова сажать семена, которые ещё остались от наших предков. Например, можно взять семена помидоров, высушить их и посадить заново, и они всё равно будут хорошо расти. Мы хотим создать коллекцию таких семян. У нас есть питомник, саженцы и множество проектов, которые мы хотим реализовать в VioParc. Что касается компании Viorica, то она пострадала от высоких цен на природный газ и электроэнергию, но не так сильно, как предприятия, занимающиеся производством техники. В себестоимости продукции Viorica электроэнергия и газ занимает около 15-20%.
Где разрывается цепочка связи между властью и бизнесом
— Вы неоднократно были членом Экономического совета при премьер-министре.Раньше такой совет существовал.Не знаю, существует ли он сейчас.Расскажите, пожалуйста, есть ли какая-либо коммуникация между бизнесом и нынешней властью? Я не имею в виду нынешнее правительство, мы оставим его в покое на 100 дней, чтобы посмотреть, что оно будет делать.Я имею в виду последние 4-5 лет правления, после которых мы обсудим их в сравнении с другими периодами.
В течение последних 10 лет я несколько раз звонил коллегам, которые занимаются бизнесом на нашем уровне. Читал в прессе, что состоялась встреча членов Экономического совета с кем-то из руководства страны. Спрашиваю: вас пригласили? Нет, а вас? Тоже нет. Звоню и спрашиваю ещё кого-то: вас пригласили? И мне отвечают, что слышат об этом впервые. В стране есть крупные производители, есть компании с объёмами продаж в миллиарды леев. Но мы видим, что приглашают только определённых людей, которые крупному бизнесу неизвестны. Есть общественные организации, которые называются бизнес-организациями, но мы их не знаем, поэтому не понимаем, с кем встречается руководство страны. Возможно, это IT-компании, но у нас тоже есть IT-компания, одна из крупнейших в стране, и нас не пригласили. Мне кажется, что нет коммуникации с бизнесом, у которого есть что сказать, у которого есть предложения.
— А вы пытались наладить коммуникацию с представителями нынешней власти?
Когда приходит новое руководство, мы стараемся организовать определённые встречи, но не всегда наши предложения принимают. Мы обсуждали деловые вопросы лишь однажды на встрече, организованной бывшим министром экономики Дмитрием Алайбой. Но мне показалось, что это мероприятие было скорее для галочки, как говорится. Мы выслушали, что там говорили, нам не дали возможности высказаться, и мы разошлись по домам. В нашей стране есть политики, которые считают, что знают абсолютно всё: что нужно делать в бизнесе, в сельском хозяйстве, в образовании, в сфере исследований и так далее. И когда приходишь к ним и рассказываешь о своих предложениях, они смотрят на тебя с недоверием и думают, что у нас есть свои интересы, которые мы продвигаем. И здесь, пользуясь случаем, хочу сказать руководству страны, что мы никогда не выступали с предложениями, которые соответствовали бы нашим интересам, но не совпадали с интересами страны. Мы таких предложений не выдвигаем. Всё, что мы предлагаем, обязательно связано со страной. Ещё один важный аспект – у нас в стране нет экономистов, которые хорошо понимали бы, что нужно делать. Они получают образование на основе экономических наук, преподаваемых на Западе, для так называемых «банановых стран». Мы входим в их число. Это система, которая не развивает нас, а делает всё возможное, чтобы мы деградировали. И это связано, прежде всего, с финансовой системой, созданной в нашей стране.
— Вы сказали, что последние 10 лет наблюдается дефицит коммуникации…
Когда у власти был Филат [Влад Филат, бывший премьер-министр. – Прим. ред.], мы с ним общались. Когда он садился в самолёт, чтобы лететь с визитом, он собирал и деловых людей. И там, в самолёте, мы общались.
— А потом, с Плахотнюком?
Я знаю Плахотнюка [Влад Плахотнюк, бывший лидер демократов. – Прим. ред.], хотя и не очень хорошо. Я беседовал и с ним, представил ему несколько предложений, но не увидел никаких результатов.
— За 36 лет бизнеса, за 35 лет независимости, какая власть была наиболее открытой для бизнеса?
Был Воронин [Владимир Воронин, бывший президент страны. – Прим. ред.] от Партии коммунистов. Он коммунист, если проанализировать его отношение к нашему прошлому, но всё же я считаю, что он, скорее, либеральный коммунист, и когда я говорю «либерал», я имею в виду положительный смысл этого слова. Воронин был открытым и сформировал Экономический совет, который был наиболее эффективным. Когда мне предложили войти в этот совет, исходя из того, что я уже был членом такого совета, я выдвинул несколько условий: я предложил принять специальное решение правительства о формировании этого совета, чтобы в его составе было не менее трёх технических специалистов, чтобы для совета было выделено рабочее пространство. Эти условия были выполнены, и совет работал эффективно, пока премьер-министр не нарушил одно условие. Мы договорились, что все решения, связанные с экономикой и проходящие через правительство, должны иметь определённое заключение Экономического совета. Совет не имеет возможности что-либо блокировать, но заключение должно было быть…
— Заключение…
Да. Когда речь зашла об изменении технических условий на производство продуктов питания, мы не согласились с этими новыми условиями. Предлагалось производить колбасные изделия без мяса и молочные продукты без молока. Мы были категорически против, но увидели, что через месяц-два эти условия всё же были одобрены без нашего заключения.
— Вы говорите о премьер-министре Тарлеве?
Да, я говорю о нём, но это были не его идеи. В то время существовал советник при господине Воронине, который продвигал эти инициативы, основываясь на предложениях, полученных от некоторых иностранцев, с которыми, как я понимаю, у них были тесные связи. В этом контексте хочу подчеркнуть: крайне важно изменить эти технические условия и вернуться к прежним стандартам. Советские колбасы производились из мяса, а сыры – из молока. Сейчас же, например, во многих сортах сыра и твороге или мороженом молока очень мало, а порой его нет вовсе.
— Да, стало больше сухого молока…
Нет-нет, сухое молоко – это всё равно молоко, но мы говорим, например, о пальмовом масле и прочих ингредиентах.
Прежде чем вступить в ЕС, у Молдовы должен быть другой приоритет
— Каковы ваши ожидания от 2028 года?Я спрашиваю вас в контексте лозунга «ЕС 2028».Как вы думаете, станет ли Республика Молдова членом ЕС?
Учитывая, что мы на рынке уже много лет, у нас более 2 тысяч работников, от нас зависят многие компании, конечно, нас интересует будущее нашей страны. Очень важно быть максимально независимыми. Мы можем потерять такую возможность, если хотим вступить в ЕС. Я считаю, что мы, прежде всего, должны воссоединить нашу страну. Это должно быть первым условием, после которого мы можем думать о ЕС.
— Как вы оцениваете возможный двухэтапный план присоединения, то есть присоединение правобережья без Приднестровья?И вообще, возможно ли такое?Может ли страна оставить свой кусок земли и уйти?
Это возможно, если власть предаст страну. Я так думаю. Этот вариант означает предательство страны. Если мы и вступим в ЕС, мы не получим ложечку, с которой нас всегда будут кормить. Мы должны понимать, что, как и сейчас, мы будем брать кредиты, если у нас будет независимая экономика. Часто говорят о том, что в Румынии люди живут лучше и зарплаты выше, но никто не учитывает, что в Румынии на душу населения кредитов больше, чем в Республике Молдова в 2,5 раза. И, повторяю, я считаю, что мы, прежде всего, должны воссоединить страну.
— Но возможно ли это?Как?
Да, возможно.
— В течение 30 лет велись переговоры с Россией в разных форматах: 1+1, 3+1, 5+2, 2+1.Всё было улажено, началась эвакуация боеприпасов, но всё застопорилось и остановилось.Можно ли провести переговоры с Россией и разрешить этот конфликт?
В советское время я был директором проектной организации и участвовал в разработке плана развития по нескольким направлениям. Речь шла об электронике и радиоэлектронике. И тогда я очень хорошо понял, что в последние десятилетия Советского Союза многое было сделано для развития экономики, основанной на независимости территорий, в том числе, с целью сокращения транспортных расходов. Именно поэтому мы построили металлургический завод, электростанцию в Кучургане, множество заводов по производству машин (тракторов, насосов и т.д.). У нас была очень крупная промышленность.
— И она осталась только на левом берегу…
Не всё осталось там, осталось и на правом берегу. В частности, здесь, мы потеряли тракторный завод…
— Но он не работает.Кучурган работает, Резинский завод, если я не ошибаюсь, тоже.
Кучурган работает, работает Рыбницкий металлургический завод, что очень важно. Потому что, если у нас есть металлургический завод, есть цемент, есть песок, то у нас есть всё, чтобы строить здесь, внутри страны. Но нам приходится покупать все эти материалы где-то ещё.
— Да, но у нас нет доступа к этой территории.
Почему нет? У нас есть доступ. Несколько лет назад большая часть металла, который мы здесь обрабатываем, поступала с левого берега Днестра. Но, возвращаясь к теме вступления, хочу сказать, что вступление Республики Молдова в ЕС — это, прежде всего, политический лозунг, который призван убедить нас, что, вступив в ЕС, мы вдруг станем самыми счастливыми и будем жить очень хорошо.
— Да, внезапно у нас будут зарплаты в три тысячи евро.Не знаю, кто нам их даст, но они будут.
Откуда мы возьмём такие зарплаты? Если экономика внутри страны не будет развита, у нас не будет таких возможностей. Если взять европейские страны, например, Нидерланды, то ВВП на душу населения составляет близко к 100 тысяч, а в Венгрии, если судить по покупательной способности, — около 18 тысяч, в Румынии — примерно столько же.
— Развитие совершенно разное даже внутри ЕС, но как нам реинтегрироваться с Приднестровьем?
Если вы хотите решить конкретную проблему, у вас должна быть чёткая цель. Если её нет, и вы вступите в ЕС без Приднестровья, то проиграете. Но если цель — воссоединить страну, резко увеличить рынок и объём экономики, получить более дешёвую электроэнергию, то Днестр, одна из крупнейших рек Европы, станет внутренней рекой. Сейчас он подобен Пруту, которым мы практически не пользуемся. Но если Днестр станет внутренней рекой, это откроет возможности для развития многих сфер — например, туризма, а также даст толчок развитию населенных пунктов в этой зоне.
— Да, но там существует сепаратистский режим, защищаемый Россией, который мы не можем сменить без прямых переговоров с Москвой.
Я бы сейчас сказал, что мы должны в первую очередь поставить перед собой главную цель — реинтеграцию страны. Потом наша цель — вступление в ЕС. Да, это очень важно, если мы вступим, мой бизнес вырастет вдвое. Но, с другой стороны, мы должны думать и о нашей стране, о наших территориях. Этот конфликт не этнический, не религиозный, это политико-элитарный вопрос, — элиты 35 лет назад друг друга не поняли.
— Политический, прежде всего…
Да. Если у нас будет цель, о которой я говорил, мы поймём, что нам нужно разговаривать с Россией. Когда Козак [Дмитрий Козак, российский политик. – Прим. ред.] хлопнул дверью и вышел из здания Администрации президента – была одна Россия, но сейчас другая ситуация: позиции России здесь гораздо слабее, чем тогда. Мы должны использовать эту ситуацию, нам нужно разговаривать. Может быть, и есть какие-то обсуждения, я не знаю.
— Министр иностранных дел подтвердил, что переговоры с Россией ведутся исключительно на уровне послов.
Вот, пожалуйста. Повторяю, очень важно разговаривать, нам нужно понимать, что происходит внутри Приднестровья, что думает там политическая и деловая элита. Мы знаем, что деловая элита представлена группой компаний. Вот с ними и нужно разговаривать. После этого мы поймём, как Россия может быть привлечена к этим дискуссиям.
— Судя по всем публичным обсуждениям, некоторые представители власти ведут очень плодотворные переговоры с элитами левобережья Днестра…
Думаю, да: очень важно воссоединить страну, и этой цели можно достичь в короткие сроки.
Молдавский язык – сладкая речь
— Вы родились в Одесской области.Вы из смешанной семьи.Как ячитала, ваш отец молдаванин, а мать с польскими и украинскими корнями.Если я ошибаюсь, поправьте меня.
Изучая генеалогическое древо мамы, я обнаружил, что она, что интересно, польско-молдавского происхождения (смеётся). Девичья фамилия моей бабушки по линии мамы – Войт (так звали глав территориальных образований в средневековой Молдове).
— Откуда взялся молдовенизм, в который вы так верите?
На Украине наше село на 100% населено молдаванами. Первое упоминание о нашем селе относится к 1703 году. Когда я там родился, в нашем селе были только молдаване, но школа была русской. А в соседнем селе, откуда родом мой отец, была и молдавская школа. В школе мы учились на русском языке, а за пределами школы – говорили по-молдавски. Некоторые утверждают, что я говорил на языке с множеством русизмов, но нет, в румынском языке русизмов больше, чем в нашем. Возьмём, например, слово «nisip» происходит от слова «сыпаться», у нас оно называлось «anină», очень старое слово. Когда у нас открыли новые пески, как назвали эту местность? Анений Ной. Или возьмём слово «zăpadă», которое происходит от «падать». У нас оно называется «omăt». В румынском языке много слов, которые были изменены в процессе развития, причём необоснованно, искусственно, и это меня беспокоит. Потому что я понимаю, что историю можно лучше понять через язык. Когда я приехал в Молдову, я не очень хорошо знал её историю, так как не изучал ни в школе, ни в вузе и когда в конце 80-х начался весь этот процесс с румынизмом, я понял, что должен знать историю: кто мы – румыны или молдаване? И я начал читать много книг, у меня очень большая библиотека с работами по истории Румынии, истории Молдовы. И хочу вам сказать, что румыны более свободны в историческом изложении. Есть книги, где приводятся доказательства того, что сделали ошибку, когда назвали эту страну Румынией. Но, возможно, это название сыграло свою положительную роль: две слабые страны объединились 160 лет назад, решили, что они румыны, потомки могущественной империи, и, возможно, это принесло что-то хорошее для развития Румынии. Но теперь, когда у нас больше исторических артефактов, мы понимаем, что римлян здесь не было, что здесь не стоял ни один легион. Мы понимаем, что у Римской империи не было политики романизации, они никого не романизировали. Они, прежде всего, «держали крышу». Они говорили: живите в мире, веруйте в какого бога хотите, говорите на каком языке хотите, лишь бы был мир.
— И ежегодно отправляйте в Рим то, что положено…
Мои дедушки и бабушки, мои родители говорили мне, что мы молдаване и говорим по-молдавски. У меня есть исторические книги, документы, где наш язык засвидетельствован как молдавский. Нигде в документах я не нашёл, как назывался этот язык у валахов, я предполагаю, что, возможно, он назывался молдавским и у них…
— На каком языке мы сейчас говорим: на молдавском или румынском?
На молдавском, 100%.
— Я говорю по-румынски, но мы прекрасно понимаем друг друга.
Три ключевые понятия, лежащие в основе развития страны
Да, мы понимаем друг друга, согласен, но хочу вам сказать, что я изучал, как образуются новые государства или страны, которые обрели независимость с помощью Запада. Возьмём, например, Югославию. Там были образованы Босния и Герцеговина, Черногория, Хорватия, Словения. Хорваты вдруг заявили, что их язык – хорватский, и Словения ответила тем же – он будет для них словенским. Примерно в 2007 году появился и боснийский язык. Несколько лет назад также был объявлен и черногорский язык. На референдуме в Черногории 90% населения проголосовали за то, чтобы язык назывался сербским, но никто на это не обратил внимание – наименование языка, мажоритарной нации и национального государства должны совпадать и это аксиома для «западных создателей новых государств». С другой стороны, в 2001 году молдавский язык был исключён из международного кода ISO [Международная организация по стандартизации. – Прим. ред.]. Зачем это было сделано? Те, кто знаком с темой югославских стран, понимают, что для будущего и развития страны важно, чтобы название страны, название её основной национальности и название языка были едиными. У нас же всё иначе: те, кто основал страну, кто предложил наш герб, название языка, фактически работали против неё. Они внедрили в наше сознание эту идею: язык, на котором мы говорим, кто мы. Мы молдаване уже 700 лет! Мы говорим на молдавском языке уже 700 лет! Классики нашей молдавской литературы вплоть до конца XIX века говорили о том, что наш язык молдавский. Хочу рассказать вам ещё об одном аспекте, который меня очень беспокоит: когда наши старые слова, которые прекрасно объясняют смысл, безосновательно и искусственно заменяют иностранными. Мы задаёмся вопросом, почему это было сделано? Мы привыкли к мысли, что мы – народ, пришедший неизвестно откуда, смешавшийся с легионерами, и в результате образовались румыны. Причём эта ситуация сокращает нашу историю на две тысячи лет. Нас хотят, зачем-то, отключить от нашего прошлого и делается это, в том числе, с помощью терминологии. Но я понимаю, как и многие историки из Румынии, что мы – один из древнейших народов Европы.
— Но являемся ли мы одним народом, молдаване и румыны?Мы – один народ?
Мы – один народ, но с совершенно разной историей.
— У каждого была своя страна и своё развитие, но мы – один народ, говорящий на одном языке…
Минутку. Приведу пример: образовались Россия и Украина, они – один народ?
– Конечно.
И мы тоже условно являемся одним народом. Что изображено на гербе Валахии? Орёл. А на гербе Молдовы – зубр, один из древнейших индоевропейских символов. Это земное воплощение верховного бога – Солнца. Он сильный, миролюбивый, трудолюбивый. Есть много объяснений, почему в Валахии было так, а здесь – иначе. Мы – один народ, но нас следует называть либо даками, либо молдаванами. Почему? Потому что современные румыны воспитываются на основе молдавской культуры. Классика румынской литературы – это на сто процентов классика молдавской литературы.
— Нам нужна отдельная передача, чтобы обсудить только эту тему.Я хотела бы сделать небольшое уточнение.Считаете ли вы, что политика должна постоянно педалировать идентичность и название языка, или позволить людям идентифицировать себя и утверждать, что они говорят по-румынски или по-молдавски, как каждый хочет?
Это очень хорошая идея.
— Политика не должна вмешиваться…
Верно, но политики с правобережья Днестра на протяжении 30 лет постоянно этим занимались: кто мы, на каком языке говорим. Они делали всё возможное, чтобы разрушить эту страну. Но, как я уже говорил, основа этой страны – это единое название языка этнического большинства и страны. Я считаю, что это и есть основа развития.
— Продолжая эту тему, я хочу спросить вас: правда ли, что вы инициировали создание страницы moldovenii.md?
Да. Мы очень помогли.
— Какова цель этой страницы, которую, кстати, я просматривала?
Когда премьер-министр Румынии говорит, что молдавский язык изобрёл Сталин [Иосиф Сталин, российский политик, большевик-революционер, возглавлявший СССР. – Прим. ред.], у меня волосы встают дыбом. Либо это провокация, либо он не знает историю своей страны. Чтобы узнать нашу истинную историю, создать фундамент, с которого мы сможем начать движение к лучшему будущему для этой страны, мы и создали этот проект. В его создании участвовало около 30 человек, учёных, чьи имена я не хочу публиковать, но, например, тот учёный, который написал историю, окончил Ясский университет в первом десятилетии 90-х, он историк. Он закончил учёбу со средним баллом 9,98 и ушёл оттуда убеждённым молдаванином.
— Они не хотят публичности, потому что их осуждают за их убеждения…
У них нет бизнеса, они работают в академических, образовательных учреждениях и не хотят проблем.
Семья – ценность, закреплённая в Конституции
— Я просматривала эту страницу, прочитала несколько статей и увидела Символ веры молдаван [имеется ввиду Катехизис – Прим.ред.].Я прочитала несколько пунктов, его можно отнести к любому человеку, он также напоминает 10 заповедей.Но я увидела там, что вы не сторонник ЛГБТ-тенденций.Мы говорим о сексуальных меньшинствах.Что именно вас беспокоит в этой теме?
Меня беспокоит только пропаганда. У этих людей такая ориентация. Я ничего не имею против этих людей, но мне их жаль, потому что у них нет возможности создать семью со своими детьми, с поколением, которое происходит от их крови, от их генетики. Мне жаль таких людей. Может быть, я некорректно выражаюсь, но я против этой пропаганды. Зачем она нужна? Я не считаю её необходимой.
— Итак, исходя из всего этого, основой общества, по вашему мнению, является традиционная семья.
Да, как и написано в Конституции.
— Я видела новую директиву ЕС, которая вызвала гнев, и видела, что несколько государств выступили против неё.Каким-то образом государствам-членам ЕС рекомендовано легализовать браки между представителями ЛГБТ.Не знаю, что из этого выйдет, поскольку это явление только набирает обороты.
Мы прежде всего должны уважать Конституцию и не должны пропагандировать эту ориентацию.
Совместимость бизнеса и политики
— Вы баллотировались в мэрию Кишинёва в 2015 году. Вы были муниципальным советником целый срок, а затем, во время второго срока, ушли из Муниципального совета Кишинёва. Каковы были истинные причины этого решения?
Мне много раз предлагали войти и в правительство, и в парламент, но я никогда не соглашался. Я занимаюсь бизнесом, у которого есть прошлое, бизнесом, который я должен развивать. Не знаю, как Воронин убедил меня баллотироваться, но я, во-первых, не думал о том, чтобы заниматься политикой. Хорошо зная наш город, который я люблю, и мне нравится, как он устроен, как он продуман, мне было очень тяжело видеть его деградацию. Но я знал, что нужно сделать, чтобы изменить ситуацию к лучшему, и только с этой точки зрения я вступил в МСК, где нам удалось многое сделать. Например, я подготовил проект решения, согласно которому запрещено строить что-либо внутри дворов. Такого нет уже около 10 лет. Кроме того, мы разработали проект решения, согласно которому запрещено строить определённые пристройки вдоль улиц.
— В нашей стране они были очень популярны…
И некоторые ещё остались. Мы подготовили всё, что связано с переработкой мусора. В связи с этим мы также начали очень интересный проект и многие другие. Учитывая, что я не занимаюсь политикой, но привык работать в Совете, я понял, что многое можно сделать. Я согласился баллотироваться от Партии социалистов, я был вторым в списке после Иона Чебана, и мы договорились, что я войду в Муниципальный совет и займусь определёнными проектами, которые были бы полностью муниципальными, без участия бизнеса. И одним из условий было стать председателем комиссии, если получится. Я стал председателем Комиссии по архитектуре, строительству и земельным вопросам. Находясь на этой должности, я мало что сделал, потому что не очень находил общий язык с некоторыми руководителями мэрии, да и ещё с кем-то были проблемы. Когда началась война, впервые за последние 20 лет мы с женой были в России, в санатории. 22 февраля мы приехали туда, 24-го началась война, и в течение трех дней, с большим трудом, мы вернулись домой. Я уже говорил, что у нас в Украине были родственники, которых нужно было сюда привезти, это было очень тяжело. Например, в Молочанске Запорожской области, в доме родителей моей жены через три дня уже стояла российская армия. И я занимался всеми этими проблемами, исходя из того, что это более важные проблемы для моей семьи и для будущего нашей компании. Внезапно наш бизнес оказался в кризисе, никто не понимал, что будет дальше. Поэтому, приехав в Кишинёв, я написал заявление и вышел из состава Муниципального совета.
— А какие у вас планы на будущее?И я спрашиваю вас прямо: правда ли, что за недавно созданной партиейAlianța «MOLDOVENII»стоит Василий Киртока, его идеи и финансовая поддержка?Я видела, как вы участвовали в мероприятиях этой партии, будучи одним из ведущих спикеров и самым известным человеком.Что вас связывает с этой партией?
Как я уже говорил вам, я верю в будущее этой страны, которая образовалась не случайно. Молдавский народ – древнейший в Европе, с одной из самых развитых и богатых национальных культур. Например, мало кто знает, что в советское время в Академии наук было собрано 12 томов устного народного творчества — молдавских мифов, легенд, народных сказок. Что касается молдавского народного костюма, то он тоже богат и прекрасен. Я знаком с другими народными культурами Европы, но знаю, что наша культура – одна из самых богатых, с прекрасным языком. У этой страны есть все основания существовать и развиваться. И я считаю, что всё, что делают политики в этой стране, должно делаться исключительно исходя из интересов этого государства. Мы должны знать эти интересы, чтобы страна развивалась. Я встретил команду молодых людей с таким же настроем. Они молдаване, живут здесь, в стране, что-то делают, что-то создают, и я поддержал их, их идеи, которые были основаны на идеях сайта moldovenii.md, а также инициативу создать эту партию. Я не был инициатором, но мне понравилась эта идея, и я помог им. На сайте этой партии изложены идеи формирования, которые я нахожу довольно интересными. Также была создана книга «Стратегия развития» …
— Да, я видела её и даже изучила главу, где говорится об индустриализации, потому что мало какие формирования включают индустриализацию в свои планы развития.
Когда я вижу, какие глупости происходят, прошу руководство страны простить меня за такое выражение. Но мы наблюдаем, как закрываются школы, а вместе с ними исчезают и сёла, некоторым из которых 500–600 лет. Это совсем не те расходы, на которых следует экономить. Нужно искать другие решения, потому что школы должны быть во всех селах. Если мы управляем страной, исходя из предположения, что будет только хуже, то мы поступаем правильно, закрывая всё. Но если мы управляем страной, исходя из того, что она должна становиться лучше, если у нас есть проекты и стратегия, как этого достичь, то мы обязаны это сохранить.
— Пример: школу отремонтировали, вложили деньги, построили спортзал, а через год её закрыли.
Это нонсенс. Повторюсь, экономить здесь нельзя. Если говорить о районах, то они формировались как промышленные центры, вокруг которых было 30-35 сел, с хорошей транспортной системой. Поэтому эти промышленные центры нужно сохранять, развивать. У нас очень хорошая территориально-административная система, которую трогать нельзя.
— Но в условиях, когда мы столкнулись с беспрецедентным демографическим кризисом, и не предвидится никаких улучшений, я не знаю, каким чудом кто-то вернётся или у нас случится демографический бум…
Так мы управляем страной. Если страной управляют, исходя из того, что будет хуже, то, возможно, правителям страны стоит заняться чем-то другим.
— Господин Киртока, почему бы вам открыто не пойти в политику и не сделать то, что, по вашему мнению, поможет этой стране?
Было запущено много проектов, как деловых, так и романтических, как я уже сказал. Думаю, в этой среде я буду более эффективен, чем в политике. Это и есть причина.
Ожидания на 2026 год
— Давайте перейдём к тому, что особенно интересует молдаван, — к автомобильному рынку.Каковы ваши прогнозы относительно цен на автомобили и что вы посоветуете молдаванам, желающим совершить покупку: купить в этом году или отложить на следующий год?
Я уже рассказывал вам, что встречался с нынешним премьер-министром 20 лет назад, и у меня сложилось впечатление, что он серьёзный человек, и он действительно серьёзный. Если он сказал, что НДС не будет введён – значит, так и будет. Поэтому, зачем торопиться? Если НДС не будет, если цена не вырастет, не нужно брать кредит на покупку автомобиля. Если есть время, стоит подождать. С другой стороны, почему бы не купить? Есть очень хорошие продавцы автомобилей, которые отлично справляются со своей работой. У меня много знакомых и друзей, которые пользуются нашими услугами и покупают у нас автомобили, и очень редко кто-то остаётся недовольным нашими услугами. Может быть, раз в год мне кто-то звонит и говорит, что у него что-то случилось. Но большинство звонят и говорят «спасибо» и говорят, что обслуживание хорошее.
— Но, судя по прогнозам, в 2026 году мы не ожидаем серьёзных изменений цен?
Думаю, нет.
— Каким будет 2026 год для Республики Молдова?В международной прессе делаются прогнозы, и один экономист отметил, что это будет очень трудный год.
Я верю в лучшее будущее. Я большой оптимист.
— Неизлечимый…
Исходя из того, что ситуация не будет хуже, мы запускаем несколько инвестиционных проектов в сфере промышленных предприятий и развития автомобильного бизнеса. Раз уж мы об этом заговорили, вы, возможно, видели, что 14 ноября мы ввели в эксплуатацию автоцентр LOTUS – компании, которую купила Geely (Китай), но которая является английской компанией. Мы предлагаем людям возможность купить автомобиль и за 10 тысяч евро, и за 300 тысяч евро, потому что не его вина, что у него есть 300 тысяч евро (смеётся). Зачем им куда-то далеко ехать за этой машиной, лучше купить её здесь, в стране. Я ставлю их обоих на один уровень, и мы должны уважать их в равной степени. В следующем году мы планируем открыть два новых автоцентра: один – в Кагуле, другой – в Бельцах и, возможно, ещё один в Кишинёве. Точно пока не знаем, ведём переговоры. Мы верим в лучшее будущее и делаем всё возможное для его достижения. Мы прекрасно понимаем, что для лучшего будущего мы должны консолидироваться как нация, знать свою историю. У румынизма есть большая проблема: всё, что делалось на протяжении 160 лет в области истории, археологии, идёт по ложному пути. Мы ищем доказательства того, что какое-то решение мы приняли неверно: название страны и нации – это большая проблема. Это не антирумынизм, я уже говорил, что для меня 1 декабря – праздник, потому что наша братская страна объединила свою историческую территорию, население, что для меня тоже праздник. Но есть и вещи, которые меня беспокоят, поэтому мы должны знать свою историю, гордиться ею, названием языка, страны, которую мы должны развивать. На сайте moldovenii.md есть русско-молдо/румынский словарь, мы не разделяем языки. И там, рядом с русским словом, указаны 3-4-5 молдо/румынских слов: старое молдавское слово выделено красным, бухарестское – синим, а обычное – чёрным. Что делают наши братья? Они не используют наши старые слова, а используют заимствованные. Но мы должны сохранить нашу культуру, наш исконный язык, в том числе, для наших румынских братьев.
— На этой оптимистичной ноте мы завершаем нашу беседу, но я с большим удовольствием буду ждать вас в нашей студии для продолжения обсуждениявсех тем, которые мы кратко затронули.Думаю, вам ещё многое есть что сказать.Большое спасибо.
Спасибо и вам.
Оставить отзыв