Василий Киртока: Люди, которые в наших условиях создают производства, достойны пьедестала. Часть 2
Должно ли государство поощрять развитие крупного бизнеса? Почему изменение законодательства в области авторынка может обрушить его? Что происходит, когда политики в любой инициативе усматривают чьи-то «интересы»?
Об этом и многом другом шла речь на ток-шоу «Без галстуков» с Александром Стахурским (канал N4). Гостем передачи на тему «Бизнес по-крупному» стал президент DAAC Hermes S.A. и председатель Правления DAAC Hermes Grup S.A. Василий Киртока. Продолжаем знакомить читателей с текстовой версией интервью.
— Мы поговорили про автомобильный бизнес. Следующий очень интересный сектор у вас — это производство. У вас в компании есть несколько видов производства. Начну с первого. Компания акционерное общество «Агромашина». Как указано на вашем сайте, это предприятие производит сельскохозяйственную технику и инвентарь, специализируясь на проектировании и изготовлении машин для механизации трудоемких операций, самоходных комбайнов и тракторных прицепов. То есть, в моем понимании, это серьезное производство, которое необходимо для нашего серьезного сельского хозяйства. Как обстоят дела в этом секторе?
— Начнем с общих вопросов.
— Давайте!
— Знаете, я на протяжении многих лет слышу от политиков, которые занимаются экономикой, такие фразы: «У нас в стране нет производства, поэтому надо развивать туризм, страховой рынок, оффшоры, IT-бизнес и прочее».
Но я хочу этим людям доложить, что у нас производство есть! Несмотря на то, что очень много из того, что существовало в Советском Союзе, исчезло, у нас многое сохранилось и появилось кое-что новое. Я вам доложу, что, к примеру, молдавский рынок продовольствия, например, колбасных изделий, — это примерно 70% собственного производства. Молдавский рынок сахара и подсолнечного масла — это тоже процентов 70 собственного производства. Молдавский кондитерский рынок – не менее 50-60%, молочных продуктов – 60% и т.д.
Появились и новые игроки, Nefis, например. Очень интересная компания. У нас сохранились два ковровых предприятия. Covoare Ungheni входит в десятку самых крупных производителей шерстяных ковров в мире. Привет моему другу Николаcу Никуле! У нас есть очень развитое производство пива и безалкогольных напитков, а также алкогольных напитков. В больших объемах производится спирт. У нас есть хорошее консервное производство, у нас есть производство одежды, производство обуви. Правда, оно немного сокращается, но, тем не менее, есть несколько компаний, которые создали собственные бренды, и мы их видим. У нас есть производство косметики, парфюмерии, у нас есть машиностроение, и этот список далеко не полный.
Много чего еще у нас есть. У нас есть пока еще не умерший Политехнический университет, который после объединения с Сельхозуниверситетом, окрепнет. Я, кстати, приветствую подобного рода объединения. Надо укрупнять вузы, надо их усиливать. Политехнический университет в год производит какое-то количество инженеров, из которых 5-10 можно выбрать. Это я шучу! Там, наверное, их больше! У нас сохранились кадры, которые еще способны создавать новое производство. Так что производство есть, его надо развивать, стимулировать и надо создавать программы импортозамещения и развития экспорта. Вот это — очень важная задача государства, с моей точки зрения.
«Агромашина»(когда-то это был «Плодсельхозмаш») это приватизированное предприятие. Пока мы собирали контрольный пакет, оно практически умерло, и пришлось его возрождать. И сегодня «Агромашина» производит очень широкую гамму продукции для сельского хозяйства, в первую очередь, для садов и ягодников. И вот чем мы гордимся: мы восстановили производство виноградоуборочных комбайнов. И если в советские времена производился комбайн СВК-2, СВК-3, то мы разработали и произвели уже три комбайна СВК-5, которые уже 4 года проходят испытания. Это очень сложная техника.
— То есть он сейчас проходит испытания?
— Он проходит испытания.
— Но в продажу он еще не поступил?
-Нет. В этом году мы продадим первый комбайн, произведем еще два, и мы надеемся, что в следующем году поставим мелкую серию. То есть мы уже будем производить, я думаю, несколько десятков. Через некоторое время — несколько сотен комбайнов. Это очень дорогая, сложная машина. Если кому-то интересно, можете зайти в интернет, набрать «Агромашина», виноградоуборочные комбайны. Вы увидите ролики, рассказывающие, как работает эта машина. Она по эффективности не уступает лучшим западным образцам. Нам, конечно, надо будет доработать еще внешний вид этого товара, но машина получилась хорошая, эффективная, с достаточно высокой степенью автоматизации. Более того, мы готовы через какое-то время на базе этой машины полностью создать робот.
— Фантастика просто какая-то, то, что вы говорите!
— И ключевой вопрос заключается в том, что у нас, слава Богу, сохранились кадры конструкторов. Мы приобрели туда очень дорогое металлорежущее оборудование, мы приобрели очень дорогое сварочное оборудование, мы приобрели и установили покрасочную линию, и много еще надо сделать. Но мы это производство сохраняем, развиваем. Из машиностроительных заводов нам также принадлежит «Hidroinpex» в Сороках.
— У вас есть партнерство с какими-то западными компаниями, или это всё замкнутый цикл?
— Конечно, мы покупаем комплектующие, двигатели, к примеру, мы не производим. Двигатели у нас белорусские. Но мы ищем сейчас и других поставщиков, как резервный вариант, потому что мы не знаем, что будет завтра, а это производство мы хотим развить до больших объемов. Ведь потребность в подобной технике растет и будет расти, потому что рабочих рук в сельском хозяйстве становится все меньше и меньше.
— А конкурентоспособность какая, по сравнению с существующими на рынке игроками?
— На уровне самых лучших образцов мировых брендов, при этом наш комбайн будет примерно на 20% дешевле, чем зарубежные аналоги. Это тоже, конечно, около 200 тыс. евро, но тем не менее, это будет дешевле.
Кроме этого, мы производим много другой продукции. Мы производим очень эффективные опрыскиватели, к примеру. Мы производим различные прицепы, опрокидыватели, очень эффективные и хорошие, с гидроприводом, произведенным на нашем заводе в Сороках. Мы производим культиваторы и сеялки. Стараемся эту линейку расширять.
И знаете, что очень важно: наряду с программой поддержки малого и среднего бизнеса должна быть программа развития крупного бизнеса, потому что только крупные экспортные компании могут дать возможность по-настоящему развиваться малому и среднему бизнесу. В частности, мы бы очень хотели, чтобы государство финансировало участие в зарубежных выставках.
— Вы сказали про следующее предприятие, упомянули «Hidroinpex», который специализируется на производстве гидравлических моторов и вращателей электрических пультов, а также запасных частей для сельскохозяйственных машин. Тоже достаточно сложное производство.
— Конечно, оно очень сложное. Гидропривод, который мы производим, не сумели до сих пор воспроизвести ни белорусские, ни российские компании, несмотря на все их попытки. Несколько моторов мы продали в Румынию. Сейчас у нас крупный клиент в Польше. Именно на этот типоразмер, который мы делаем, потому что в гидроприводе огромное значение имеет сама конструкция, а там есть ноу-хау, расчеты, которые дают максимальную мощность двигателю за счет очень точно просчитанной поверхности. И определенные типоразмеры делаем только мы.
— А кто ваши потребители?
— Обычно это дорожная техника, коммунальная техника…
— Вы работаете только на внутренний рынок, или у вас есть и заказчики из-за рубежа?
— Если говорить о гидромоторах, у нас внутреннего рынка нет. Поэтому раньше мы работали на СНГ. Как работали, так и работаем с Украиной. У нас появились покупатели в Польше, в Румынии. Мы участвуем в международных выставках.
— Поэтому вы и упоминаете, что необходима помощь государства по продвижению продукции на зарубежные рынки именно с помощью участия в выставках?
— Конечно! Однозначно, да!
— А вот по поводу квалифицированных кадров. Как вы эту проблему решаете? Потому что это не стройка, извиняюсь, при всём уважении к тем людям, которые там работают. Это сложное производство. Здесь необходимы конструктора, инженеры, много-много других технических специальностей. Откуда вы берете кадры?
— Ну я уже сказал о том, что Политех всё еще производит инженеров. Есть неплохие ребята. И мы этих ребят вычисляем, мы этих ребят берём на работу и создаём для них условия, чтобы они не уходили. Но, к сожалению, бывает, что два-три года человек поработает, научится по-настоящему работать, потому школа хорошая на таких предприятиях, как наши, и потом получает предложение. Ему платишь, например две с половиной тысячи евро, а он получает предложение на пять тысяч. Взял и уехал. Вот поэтому мы сейчас продумываем новую систему мотивации, вплоть до предоставления жилья людям. С рабочими также сложно.
— Именно рабочие руки вы имеет ввиду?
— Да, рабочие руки. Ну ищем, ищем. Находим. Стараемся людей заинтересовать, потому что многие, поездив по миру, приходят к выводу, что всё-таки хочется стабильности, хочется быть дома. На заводе в Сороках многие рабочие имеют дома в пригороде или в соседних селах, имеют интересную работу, в коллективе, и это их больше устраивает, чем мотаться по миру.
— Следующий ваш сегмент производства… Я сейчас скажу, чтобы женщины были внимательны к тому, о чем мы будем говорить…10 лет тому назад DAAC-Hermes Grup приобрела компанию VioricaCosmetic. Это предприятие, которое производит косметические средства, парфюмерию высокого качества, используя для этого действительно натуральные компоненты. Скажите, вот зачем вы тогда совершили эту покупку?
— Вот что было стимулом для меня, к примеру. Вот DAAC-Hermes Grup.. Акционерное общество DAAC-Hermes, которое учредитель DAAC-Hermes Grup, это компания частная и создано давно, и она развивается. Тоже самое DAAC System Integrator. Это тоже компания частная. DAAC-Hermes Grup — это бывший инвестиционный фонд DAAC-Hermes. У нас до сих пор там 90 тысяч акционеров. И если первое время мы им платили какие-то дивиденды, то потом это стало невозможно, — после первого кризиса, после второго. И кое-что мы потеряли. В принципе, боновая приватизация — это отдельная тема, на которую можно поговорить. Это, конечно, была такая интересная афера.
Но из 49 инвестфондов остались только мы. И я, конечно, чувствую ответственность перед этими людьми. Да, есть машиностроительный бизнес. Еще у нас есть 600 гектаров озер рыбхоза. У нас есть экологическое сельское хозяйство, мы его развиваем. У нас есть большие комплексы недвижимости и земли в Кишинёве, которые ждут своего часа. Но конъюнктура такова, что, вот представьте себе, сколько надо заплатить каждому из 90 тысяч, чтобы он был доволен? Предположим, если тысячу евро заплатить, это будет 90 миллионов евро. Где можно заработать такие деньги? И для меня Viorica Cosmetic, когда она появилась в продаже, с моей точки зрения, по умеренной цене, это был шанс, и это был очень амбициозный проект. Я планировал и планирую сейчас сделать из этой компании, которой управляет мой младший сын, если не глобальную, то региональную, которая может стоить сотни миллионов евро.
— Каким образом? Привлечь партнерство зарубежное?
— Для того, чтобы привлечь партнерство, надо сначала ее «поставить на ноги», потом, конечно, привлечь партнеров.
— А она ещё «на ноги не встала»?
— На внутреннем рынке мы прибыльны. Но надо огромные деньги вкладывать в экспорт. Для того, чтобы стать прибыльными на каком-то экспортном рынке, нужны 5 лет, например.
— Вы в Румынию, в Чехию, в Латвию экспортируете продукцию VioricaCosmetic?
— В Румынию, в Чехию, в Латвию мы продаем. Раньше у нас и в России были продажи, и в Беларуси были продажи, и в Украине были продажи, и в Казахстане были продажи. Но для того, чтобы уверенно «встать» на рынке, надо открывать свою компанию, надо в нее инвестировать, и дальше инвестировать в продвижение. Мы идем по пути открытия фирменных магазинов для бренда Viorica, и это основной наш принцип. И, конечно, здесь помощь государства была бы бесценной, потому что собственных ресурсов не хватает, а государство могло бы подключиться не только к компании Viorica Cosmetic, но и ко многим другим компаниям, имеющим экспортный потенциал…
Например, вот что турки делают. Я удивлялся, когда смотрел, какие огромные площади в Koton, потом у них еще есть бренды Waikiki, DeFacto, там огромные площади у них, тысячи метров. В месяц надо платить ну просто огромные деньги. Оказывается, турецкое государство, когда видит перспективный бренд, то помогает ему заходить на новые рынки, в частности компенсирует в высокой степени расходы на аренду в торговых центрах. То ли первые три года, то ли первые пять лет. Участие в выставках государство помогает реализовывать. Это такая политика. То есть, это страны, где понимают, что маленький и средний бизнес важен, его надо развивать, но 75% работы маленький и средний бизнес получает от крупного бизнеса.
— Василий Афанасьевич, я вот сейчас представляю, вас смотрят многие наши зрители и думают, процитирую известную цитату президента Санду: «плацинда маленькая, вы еще хотите чтобы вам, частному бизнесу, государство помогало. Самим кушать нечего».
— Нет, при этом государство будет помогать малому и среднему бизнесу. Каким образом? Вот мы с тех пор как пришли на Viorica Cosmetic увеличили в три раза количество работающих.
— Сколько человек там сейчас работает?
— Было 120, по-моему, сейчас больше 300. Но люди, которые там получают зарплату, они идут в малый и средний бизнес, в том числе. Но принести деньги в маленькую страну, маленькую экономику, где нет достаточного внутреннего рынка для развития крупных компаний, могут компании-экспортеры. Их надо обязательно поддерживать, чтобы они создавали тысячи, десятки тысяч рабочих мест. Чтобы они привозили выручку от экспорта, чтобы улучшали платежный баланс страны, чтобы платили налоги государству. Это ключевой вопрос развития любой экономики. Но если мы хотим поиграться в экономику, давайте говорить про маленький и средний бизнес. Мы это делаем уже 30 лет. Нам это подбросили, мы это всё жуем, пережевываем, чего-то создаем, разрабатываем программы… Но воз и ныне там, и любой маленький и средний бизнес, который у нас создан и развился, это исключительно благодаря энтузиазму и таланту определенных людей. У нас, кстати, очень много талантливых людей, способных людей. Мы же знаем, мы общаемся, мы ездим по миру, мы смотрим, можем сравнивать, и в тех условиях, в которых у нас люди делают бизнес, создают производство, они достойны пьедестала, но пока еще понимания этого недостаточно в нашей стране.
— Предлагаю рассмотреть следующий вид бизнеса. В вашем холдинге есть предприятие по разведению, выращиванию и продаже рыбы. Вы уже упомянули озера в Гура Быкулуй. Общая площадь, на мой взгляд, очень большая — 365 гектаров. А также в Иванче — 200 гектаров. Скажите, как этот бизнес вообще устроен, и насколько он успешен на сегодняшний день?
— Знаете, многие не верят, но среди бизнесменов есть тоже романтики, с активной жизненной и социальной позицией, которые хотят не только себе сделать добро, но которые получают удовольствие от того, что и кому-то хорошо. И у нас именно такой коллектив. Такие у меня партнеры, которые получают удовольствие, видя чьи-то успехи, или понимают, что они предотвращают какие-то неправильные действия.
Я эти озера знаю с юности, в частности, мы бывали там походах. Я увидел, насколько деградировало пространство вокруг этих озер в 90-е годы после ликвидации Советского Союза. Я увидел другие озера, которые вдруг обнесли заборами, а озеро в населенном пункте — это очень важная часть жизни сельчан. Для детей это вообще ключевой вопрос. И поэтому, если честно, то наряду с тем, что мы хотели создать и развить новый бизнес, нам хотелось ещё сделать так, чтобы никто не купил это озеро и не огородил забором. Я сам из села, и я знаю, насколько это важно. И поэтому мы разрешаем местным жителям бесплатно ловить на две удочки, если это ребенок или пенсионер. И, естественно, народ свободно купается, отдыхает на берегу, берут воду для полива. Мы этому не препятствуем. В общем я считаю, что благодаря тому, что мы там присутствуем, социальная жизнь села не изменилась. Ну и, конечно, мы стараемся что-то там заработать.
Мы стараемся что-то заработать, тем более, что законодательство на момент приватизации, которое сейчас, увы, кардинально изменено, давало уверенность в том, что этот бизнес можно развивать. Почему? Потому что там всё было константно. То есть всё, что зависело от государства. Например, есть определенный налог на воду, небольшой, есть бессрочное, бесплатное пользование землей под гладью воды, и в принципе, этого достаточно для того, чтобы понимать, что этот бизнес можно развивать без каких-то переменных в перспективе. Поэтому мы эти предприятия развиваем, они являются одними из немногих, где занимаются воспроизводством рыбы. У нас большое маточное стадо, мы производим икру, мы производим личинку…
— То есть, у вас полный цикл?
— У нас полный цикл, и мы обеспечиваем этим и другие рыбные хозяйства. Но говорить, что мы какие-то большие деньги зарабатываем, нельзя… Мы вложили туда больше, чем получили на сегодня…
Но беспокоят те изменения в законодательстве, которые сейчас произошли. Причем правительство к этому, насколько я понял, имеет очень опосредованное отношение. Это была атака, начатая еще всемирно известным господином Слусарем, который у нас сейчас большой борец за права аграриев. На самом деле, я считаю, что это абсолютно случайный человек в политике. Будучи в Гура Быкулуй на какой-то встрече Платформы DA с коллективом, ему то ли бывший директор, то ли кто-то обиженный, что его уволили за то, что рыбу воровал, сказал: «Вот там в Гура Быкулуй DAAC Hermes непонятно, что делает на этом озере». И Слусарь, чтобы порадовать потенциальных избирателей создал проект закона, по которому это озеро должно платить совершенно немереные деньги. PAS этот проект закона не принял. Но поскольку в PAS, насколько мне известно, есть несколько видных личностей, связанных с селом Гура Быкулуй, (то ли босиком там бегали у бабушки, то ли мужья родом оттуда, то ли еще что-то), то они, придя к власти, очень настойчиво, несмотря на любые аргументы, продвинули эти катастрофические изменения в законодательстве.
Я вам приведу пример. Они ввели арендную плату за пространство под водой. Ее назначает местная власть в размере от двух до десяти процентов от нормативной цены на землю. С другой стороны, повышена сама нормативная цена на землю. То есть, мы готовы к инвестированию, потому что мы там многие вопросы решили. Мы готовы. Но мы столкнулись с тем, что возникают две переменные, которые мы абсолютно не можем контролировать, которые могут вообще свести к нулю любые инвестиции. Ребята, с двух до десяти процентов?! Это что, я должен пойти дать взятку, чтобы мне дали два процента? Или если я не дам, мне дадут 10%? Или я буду платить полмиллиона леев, или буду платить два с половиной миллиона. Это вообще цена всего бизнеса. Хочу сказать, что правительство понимает эти вещи, и сейчас создана серьёзная комиссия, которая этим занимается. У меня такое ощущение, что ситуация сдвигается в правильном направлении.
(Продолжение следует)
Оставить отзыв